Смерть от наркоза при лечении зубов
1
Что вы понимаете под анестезией? Наркоз?
Не только. Есть три основных понятия: общая анестезия, седация и местная анестезия. Общая анестезия (или наркоз, как говорили раньше) — это состояние, когда человек полностью обезболен и «спит». (Такое состояние на самом деле нельзя назвать сном, потому что его механизм совсем другой, и человека невозможно разбудить криком или толчками, если он под общей анестезией.) Кроме того, мышцы пациента расслаблены с помощью препаратов, проводится искусственная вентиляция легких. При седации человек находится в «полусне» и реагирует на все замедленно. Во время глубокой седации пациент может быть без сознания. Местная анестезия — это когда какой-то ограниченный участок тела лишается чувствительности.
2
Люди и правда часто умирают из-за анестезии?
Нет, это происходит редко — один случай на 200–300 тысяч. Такое случается, например, из-за резкого падения давления, нарушения проходимости дыхательных путей или снижения концентрации кислорода в головном мозге. При ингаляционной анестезии, когда человек вдыхает препарат, в одном из 10–50 тысяч случаев может развиваться злокачественная гипертермия. Это состояние, при котором быстро повышается температура тела, разрушаются мышцы и без правильного лечения наступает смерть. К сожалению, препарат, способный справиться со злокачественной гипертермией, в России до сих пор не зарегистрирован. Чаще всего в СМИ появляется информация о смерти во время анестезии из-за анафилаксии. Это быстрая аллергическая реакция, которая возникает при одной из 10–20 тысяч анестезий.
3
Аллергическая реакция на что?
Например, на препараты для анестезии. Но аллергическая реакция может возникнуть и на любые другие лекарства, которые вводятся пациенту. Анафилаксия совсем не всегда приводит к смерти, она может проявиться простым покраснением кожи. По-настоящему опасные осложнения случаются, если у человека резко снижается давление, он не может дышать из-за спазма дыхательных путей, его сердце начинает биться очень быстро или неправильно. Такая реакция называется анафилактическим шоком. Она бывает реже, чем другие осложнения анестезии.
4
Как избежать такой опасности?
Защититься на сто процентов от анафилактического шока невозможно. Но чтобы снизить риски анестезиологи очень подробно расспрашивают человека о наличии аллергии, непереносимости лекарств и продуктов. Бывает так, что аллергия на пищевые продукты не позволяет использовать определенный препарат. Например, при аллергии на яйца и сою не стоит применять пропофол. Чтобы предотвратить анафилаксию, анестезиологи применяют до операции антигистаминные препараты и глюкокортикоидные гормоны, которые должны уменьшать выраженность аллергической реакции. Из-за недостаточной доказательной базы эта рекомендация часто критикуется.
5
И что, никакие пробы сделать нельзя?
Можно, но на практике их делают очень редко. Для того, чтобы выявить реакцию на препарат для анестезии, можно использовать пробы с разведением, когда очень сильно разбавленный потенциальный аллерген вводят пациенту. Такие пробы могут проводить только аллергологи в специализированных центрах. Это достаточно дорого, долго и делается далеко не везде.
Обычно, когда люди говорят о пробах, они имеют в виду более простой метод: ввести немного неразбавленного вещества, которое предполагается использовать при анестезии, и посмотреть на реакцию. Это очень плохая идея. Во-первых, реакция может не зависеть от дозы лекарства. Во-вторых, нужно понимать, как работает аллергия. При первом контакте с веществом аллергической реакции может не быть, но организм запомнит, что это что-то плохое (возникнет так называемая сенсибилизация), и тогда при следующей встрече появятся симптомы аллергии. Соответственно, если проба — это первый контакт с веществом, то никакой реакции не будет, а вот во время операции можно уже ждать чего угодно.
6
Можно вообще как-то понять, что человек в группе риска?
Да, если у человека уже были аллергические реакции (на что-либо), то он в группе риска развития аллергии во время анестезии. Если ему уже проводили несколько операций, с каждым разом риск анафилактической реакции увеличивается, потому что увеличивается та самая сенсибилизация, то есть чувствительность к препарату. Однако иногда анафилактическая реакция бывает и при первом введении лекарства. Дело в том, что в течение жизни человек может сталкиваться с этим или похожим веществом, сам того не зная. Например, употребляя его с едой. И в результате организм запоминает аллерген.
7
А можно спасти человека, если у него развился анафилактический шок?
Да, но шансов гораздо больше, если анестезиологическое рабочее место правильно организовано: есть мониторинг жизненных функций (насыщенности крови кислородом, артериального давления, температуры, работы сердца), подача кислорода, аппарат искусственной вентиляции легких и полный набор требуемых для лечения анафилаксии препаратов. Проблема в том, что правильное оснащение рабочего места анестезиолога обходится довольно дорого. Поэтому, например, в стоматологические клиники часто приглашают сторонних анестезиологов, которые готовы работать в условиях недостаточного оснащения, а иногда и при отсутствии у клиники лицензии на проведение анестезии.
В любом случае в медицинском учреждении должна быть аптечка с препаратами, необходимыми при анафилактическом шоке. Если у пациента развилась такая реакция, нужно вызвать скорую, применить адреналин, кислород и начать сердечно-легочную реанимацию.
8
Нельзя сделать полностью безопасную анестезию?
Это неизвестно. За последние десятилетия анестезия стала гораздо более безопасной, разрабатываются новые препараты и методики анестезии, проходят исследования, чтобы определить подходы с наименьшим риском. Например, в современных рекомендациях указано, что перед проведением анестезии пациент должен пройти обследование, это позволит обнаружить факторы риска развития осложнений. И если у человека на ЭКГ (электрокардиографии) выявили нарушения ритма сердца, то его сначала отправят к кардиологу. В амбулаторной анестезиологии, когда пациент уходит домой в тот же день, этими требованиями часто пренебрегают.
Дарья Саркисян
Редакция благодарит за помощь в подготовке материала стоматолога клиники «Дентал Арт» Петра Снякина и анестезиолога Алексея Пучкова
Источник
В Самаре расследуют обстоятельства смерти пятилетнего мальчика на приеме у стоматолога. Ребенку ввели сразу несколько обезболивающих препаратов, и у него остановилось сердце. Можно ли было предвидеть такую реакцию детского организма? Кто виноват в трагедии? И как, обратившись к врачу, не стать жертвой медицинской ошибки, халатности или злого умысла?
В стерильном зале, где зубы детям «лечат во сне», пятилетний Стёпа уснул навсегда. Смертельный наркоз, внезапная остановка сердца — реакция на анестетик.
«Почему это произошло, мы до сих пор не можем понять, — говорит старшая медсестра стоматологической поликлиники Светлана Косолапова. — Потому что все врачи сертифицированы, с высшим образованием, у них огромная практика. И они делали все, что должны были сделать».
Эта поликлиника — одна самых дорогих в Самаре. Цены недетские, а жалоб в Интернете много. Вот Елизавета сегодня пишет: «Ребенку — 1 год 7 месяцев. На приеме стоматолог уговаривала лечиться под наркозом. Мы уже почти были согласны и на наркоз, и на сумму в 45000 рублей. Да вот решили зайти к врачу по «хозрасчету». И (внимание!): она без наркоза и уколов вылечила нам передние четыре зуба. Вышло около 3000″.
В клинике родители подписывают кипу бумаг. И вот врачи уже как бы не в ответе. Так было и в последнем случае: ведь мама сама подтвердила, что у ребенка нет аллергии на анестетики.
«Все было сделано согласно протоколу, — констатирует адвокат Любовь Ваганова. — Шансов на наличие какой-либо врачебной ошибки крайне мало».
Мальчику вводили листенон, пропофол и севоран (именно этот препарат мог вызвать анафилактический шок). Скорее всего, ребенка на аллергические реакции не обследовали.
Столичный аллерголог Марина Переносова проверяет реакцию на лидокаин. После кожной пробы она сделает подкожную инъекцию и выдаст заключение. Так должен был поступить и самарский врач, прежде чем ввести ребенку наркоз. «Ребенок, наверное, не давался лечить зубы. Доктор не нашел подход к нему, чтобы усадить его в стоматологическое кресло, — предполагает Марина Переносова. — Есть, к сожалению, неаллергические реакции, которые связаны с фармакологическим свойством самого вещества. Об этом знает доктор. Он должен предвидеть возможные реакции и знать, что может быть».
Что произошло в том самом кабинете, где «лечат зубы во сне», установят следователи. Возбуждено дело о причинении смерти по неосторожности. «Убийство по неосторожности — это халатность врача: он не посмотрел, он не увидел, он не предугадал, — говорит доцент кафедры анестезиологии и реаниматологии Российской медицинской академии непрерывного профессионального образования Лев Николаев. – И я думаю, что анестезиолога не было в клинике».
Уколы анестезии в последнее время все чаще становятся смертельными. В июне в Санкт-Петербурге от пропофола внутривенно скончался балетмейстер «Мариинки» Сергей Вихарев. Он тоже пришел в стоматологию лечить зубы. «Осложнения возможны, если была передозировка, если анестезиолог неправильно подобрал дозу на массу тела», — поясняет главный стоматолог комитета по здравоохранению Санкт-Петербурга Андрей Яременко.
Какая доза пропафола была введена Вихареву, выясняет следствие. Равно как и то, почему артиста не смогли вывести из глубокого сна. Тем временем поликлиника, где это случилось, продолжает работать. Но комментариев здесь не дают: администратор прячется за стойкой, начальство отсиживается в кабинете.
Что стало причиной смерти пятилетнего мальчика в самарской стоматологии, еще только предстоит выяснить. Это может быть и передозировка, и некачественное лекарство, и подделка, и банальная халатность врача. Сегодня детская поликлиника закрыта «по техническим причинам».
Источник
Сердце артиста Мариинского театра остановилось во время лечения зубов под общим наркозом. Почему это произошло и как избежать трагедии, рассказал Антон Крылов, ведущий ортопед-стоматолог, имплантолог, заведующий отделением стоматологии Международной клиники MEDEM.
—
Антон Анатольевич
, такая трагедия может навсегда лишить возможности лечить зубы человека, который панически боится
стоматологического кресла. Более того, к любому лечению под наркозом многие теперь относятся с большим опасением. При этом
анестезиологи уверяют, что современный наркоз абсолютно безопасен. Почему же это произошло?
— Потому что маленькие и средние стоматологические клиники Петербурга предлагают лечение под общей анестезией, не имея для этого необходимой материально-технической базы: реанимации, подготовленного места анестезиолога, оснащенного необходимой наркозно-дыхательной аппаратурой, мониторами. В любом учебнике по анестезиологии написано, что лор-операции, операции в челюстно-лицевой хирургии, в стоматологии должны сопровождаться интубацией трахеи. То есть нужен эндотрахеальный наркоз — отдельный метод общей анестезии, при котором препараты для наркоза вводятся как внутривенно, так и через дыхательные пути. Но «приходящий» анестезиолог в этих условиях попросту не может провести правильную анестезию, он вводит препараты внутривенно — и все, но это не правильно! По сути, клиники предлагают эту медицинскую услугу на свой страх и риск, только потому что она рентабельная — конкурентная борьба, не более того.
— Но как же в таком случае стоматологу проводить лечение, если во рту пациента будет дыхательная трубка?
— В стоматологии интубацию можно провести через нос, было бы оборудование.
— Но бывает же, что и после внутривенного наркоза для пациента лечение проводится без проблем?
— Это просто везение. В клинике, где не соблюдаются правила выполнения наркоза, не обращают внимания и на другие важные обстоятельства. Например, не собирается должным образом анамнез, то есть не выясняется, есть ли у пациента сопутствующие заболевания и какие, никто не анализирует его историю болезни. И анестезиолог — чаще всего приглашенный специалист — не может подобрать анестезию, которая необходима конкретному человеку с его индивидуальными особенностями. В результате при каких-либо сложных состояниях, ничего не зная о пациенте, без команды, без реанимационного оборудования, он просто не может оказать необходимую реанимационную помощь. Если ситуация идет по негативному сценарию, в силу этих двух фундаментальных причин — отсутствие оборудования и анамнеза — риск смертельного исхода в маленьких клиниках, к сожалению, очень высок.
— Значит ли это, что в полностью оборудованных операционных этот риск значительно ниже и теоретически в ситуации, схожей с той, что
произошла с балетмейстером, пациента можно спасти?
— Это на самом деле не проблема. Такие ситуации периодически случаются и в крупных, хорошо оснащенных клиниках, но они не приводят к трагическим последствиям. Потому что у нас есть все необходимое для оказания эффективной экстренной помощи — специалисты и реанимационные материально-технические ресурсы.
Заведующий отделением анестезиологии и реанимации Константинов C.Б. у монитора |
— Что это за нашумевший препарат «Пропофол», который и послужил причиной трагедии, настолько ли он опасен?
— Этот препарат относится к группе препаратов, используемых для общей анестезии. Он отвечает за физиологический сон. Это хороший, давно зарекомендовавший себя препарат, но есть одно «но». Качество гарантирует только брендовое лекарство. Например, наша клиника закупает его в Германии: да, он дорогой, но при этом очень качественный. А многие клиники, в силу разных причин, в том числе из банальной экономии, пользуются дешевыми индийскими аналогами. Но они значительно хуже, и эффект от них предсказать трудно. Опять же — это мощный препарат, и анестезиологами он должен применяться только в условиях полностью оснащенного рабочего места анестезиолога-реаниматолога.
— Вряд ли Майкл Джексон использовал индийский аналог «Пропофола», однако умер он именно после его приема…
— Насколько мне известно, Майкл Джексон применял его не по показаниям. Даже врач не имел права вводить ему этот препарат. Он принимал его как снотворное. А при помощи таких препаратов очень легко погрузиться из седации (полудрема) в сон, а из сна — в глубокий сон, когда человек перестает дышать.
— Если человек не может лечить зубы без общей анестезии, как он должен выбирать стоматологическую клинику (да и любую другую,
когда требуется серьезная операция), чтобы не опасаться за свою жизнь?
— Во-первых, в клинике, где вы собираетесь проводить какую-либо процедуру под общим наркозом, в идеале должно быть полностью оснащенное рабочее место анестезиолога: монитор, наркозно-дыхательная аппаратура, дефибриллятор, наборы для трудной интубации. Все это должна обслуживать команда специалистов, а не один анестезиолог. Во-вторых, должен быть тщательно собран анамнез, проведено предоперационное обследование.
— Какие исследования рекомендуется выполнить перед лечением под наркозом?
— В нашей клинике обязательно назначаются лабораторные исследования, ЭКГ, рентгенография грудной клетки, потом анестезиолог осматривает пациента, собирает анамнез. И если ему что-то непонятно, пациент точечно дообследуется. Только получив исчерпывающую информацию о состоянии его здоровья и выявив сопутствующие или скрытые заболевания, мы принимаем решение о том, как максимально безопасно провести пациенту анестезию. Быть может, с привлечением дополнительного оборудования или специалистов, например гематологической бригады. Таким образом, имея полную информацию о пациенте и необходимые медицинские ресурсы, мы готовы к любым осложнениям. Более того, мы можем их предвидеть и избежать.
Выделите фрагмент с текстом ошибки и нажмите Ctrl+Enter
Источник
Очередной случай смерти после укола обезболивающего проверяют следователи Архангельской области. 37-летняя жительница поселка Ильинско-Подомское после укола врача впала в кому, а затем скончалась — предположительно, из-за сильной аллергической реакции на препарат.
Подобные ситуации, увы, не редкость. В Омске в апреле после укола лидокаина впала в кому, а затем скончалась десятилетняя девочка. Следствие заявляло, что врачи больницы не проверили риск возникновения аллергической реакции на препарат. 29 июня в Красноярске от обезболивающего укола на массаже скоропостижно скончалась президент «Сибирской ассоциации гостеприимства» Марина Безфамильная. Бизнес-леди было 57 лет. В августе после визита к зубному врачу умерла жительница ХМАО. 7 сентября в частной клинике Ростова после укола в колено умерла 29-летняя девушка. В июне после укола в кресле стоматолога скончался балетмейстер Мариинского театра Сергей Вихарев. Комментируя этот случай, главный стоматолог Минздрава России, член-корреспондент РАН Олег Янушевич в эфире телеканала «Россия 24» заявил о том, что чаще всего причиной смерти становятся проблемы с сердечно-сосудистой системой.
«Общая летальность по наркозу бывает достаточно высокой, это связано с тем, что пациенты должны быть тщательно обследованы на предмет наличия тромбов и состояния сердечно-сосудистой системы. Перед тем, как давать наркоз, необходимо провести тщательное медицинское обследование», — заключил врач.
Ужасы о возможных «побочках» анестезии рассказывают и другие доктора. Осложнения после инъекций вообще могут быть самыми разнообразными. В августе сообщалось о том, что после нескольких смертельных случаев Росздравнадзор отозвал партию лидокаина.
Запугивать народ, конечно, нельзя, уверен главный специалист по анестезиологии-реаниматологии Минздрава РФ, завкафедрой анестезиологии и реаниматологии Российской медицинской академии последипломного образования Минздрава РФ, профессор Игорь Молчанов. Но, видимо, придется.
— Игорь Владимирович, все эти жуткие случаи – это что? Паленые партии лидокаина? Паралич сердечной мышцы?
— В принципе, лидокаин — достаточно устаревший препарат, но он очень хорош в кардиологии, при нарушениях ритма, при определенных состояниях. Как местный анестетик он тоже применяется много лет. Но у населения поменялся аллергофон…
— Внезапно? Т.е. не было аллергии, и вдруг она откуда-то взялась?
— Нет, аллергии были, безусловно. Вспомните новокаин, который лился рекой во все времена, и осложнений при этом было много. Когда появился лидокаин, перешли на него. Это поступательное развитие, связанное с тем, что каждый случай осложнения стал озвучиваться, то, что раньше мы, может, частично скрывали, чтобы не пугать население. Но сейчас же это – единичные случаи. Вот вы когда идете к хирургу, вы уверены в том, что все будет отлично?
— Многие люди хирургам все мозги вынесут, чтобы сделали аллергологические пробы. Боятся отека Квинке!
— Вот в этом все и дело. У каждого вмешательства – любого, какое бы оно ни было – есть риск. Рискуем и мы, и пациенты. Чаще все бывает идеально гладко, но не всегда.
— А как же пробы? Пусть сначала уколют 0.1 мл и посмотрят, есть ли реакция. Правда, они неохотно это делают.
— А все не так. Сейчас практически отказались от проб на чувствительность, поскольку эта проба может послужить стартовым механизмом для аллергии. Вот эта самая микродоза, которую ввели внутрикожно, может сенсибилизировать – организм будет более чувствителен к этому препарату, чем до укола. Поэтому сегодня пробы не делают. Это действительно убийственная штука. Это делать нельзя. Но рассказывать вам всю иммунологию и аллергологию я не буду, это сложно.
— А как же жить? Точнее, выжить?
— Жить надо бодро и надеяться на то, что все будет хорошо.
— Не получается. Один дед в Москве недавно пошел к зубному и помер там. И таких случаев много, как мы видим из СМИ.
— Смотрите, у стоматологов есть совершенно великолепная гамма препаратов, ультракаин и так далее, специалисты-стоматологи могут перечислить все их достоинства и недостатки. Только что утвердили список жизненно важных препаратов, в том числе, левобупивакаин, стоматологи его знают давно, но сейчас его включили в список жизненно важных, с тем, чтобы у наших докторов и пациентов ассортимент препаратов был шире. Он может применяться не только в стоматологии. Так что в этом направлении мы работаем, и Минздрав работает достаточно активно. Отменить сразу все широко распространенные препараты невозможно, но внедрением новых занимаемся.
— А вот этот левобупивакаин не вызывает аллергии?
— Такого не бывает. Все чужеродное, что вводится в организм, может вызвать аллергию. Но все меньше и меньше!
— И как окончательно снизить риски при походе к врачу?
— Давайте не будем всех запугивать!
— А что их запугивать, люди идут к зубному и не выходят оттуда.
— Не надо драматизировать ситуацию. В гугле можно найти все, что угодно, но теперь пересчитайте это на общее количество обращений. К сожалению, врач обязан занимать позицию риска, но риск здесь минимальный. А вы насобирали конкретные случаи и не хотите их рассматривать в глобальном масштабе.
— Не хочу, потому что следующими можем быть и мы с вам, не дай бог, конечно. Или вообще не ходить к врачам? Жизнь дороже.
— Вы так рассуждаете, пока это касается только зуба. Жить захотите – пойдете. А представляете себе объем и риск большого хирургического вмешательства на сердце, например?
— Там работает большая команда, включая анестезиологов, это как раз не страшно. А вот у стоматолога или в поликлинике – страшно.
— Человек всегда должен быть насторожен. Без рисков ни одного вмешательства, никакого, повторюсь, не бывает. Йодом можно помазать – и получить проблему. Моей горячо любимой теще перед уколом обрабатывали кожу салфеточкой со спиртом из аптечной упаковки. И прям тут же на этом месте пошла реакция! Никогда этого не было. Вдруг появилось. И что теперь, вешаться? Не делать ей уколы? А настороженность должна быть, да. Поэтому сейчас пересматривают и перепроверяют наличие противошоковых, антиаллергических укладок в каждом процедурном кабинете, у стоматолога, хирурга и так далее. Потому что вероятность высока. Поэтому сейчас речь идет о том, чтобы вывешивать в общественных местах дефибрилляторы – риск есть! И Минздрав этим занимается.
— Но есть ли все-таки какие-то безопасные препараты?
— Есть! Вода.
Беседовала Юлия Кундухова
Источник
