Смерть при лечении зубов случаи
В Самаре расследуют обстоятельства смерти пятилетнего мальчика на приеме у стоматолога. Ребенку ввели сразу несколько обезболивающих препаратов, и у него остановилось сердце. Можно ли было предвидеть такую реакцию детского организма? Кто виноват в трагедии? И как, обратившись к врачу, не стать жертвой медицинской ошибки, халатности или злого умысла?
В стерильном зале, где зубы детям «лечат во сне», пятилетний Стёпа уснул навсегда. Смертельный наркоз, внезапная остановка сердца — реакция на анестетик.
«Почему это произошло, мы до сих пор не можем понять, — говорит старшая медсестра стоматологической поликлиники Светлана Косолапова. — Потому что все врачи сертифицированы, с высшим образованием, у них огромная практика. И они делали все, что должны были сделать».
Эта поликлиника — одна самых дорогих в Самаре. Цены недетские, а жалоб в Интернете много. Вот Елизавета сегодня пишет: «Ребенку — 1 год 7 месяцев. На приеме стоматолог уговаривала лечиться под наркозом. Мы уже почти были согласны и на наркоз, и на сумму в 45000 рублей. Да вот решили зайти к врачу по «хозрасчету». И (внимание!): она без наркоза и уколов вылечила нам передние четыре зуба. Вышло около 3000″.
В клинике родители подписывают кипу бумаг. И вот врачи уже как бы не в ответе. Так было и в последнем случае: ведь мама сама подтвердила, что у ребенка нет аллергии на анестетики.
«Все было сделано согласно протоколу, — констатирует адвокат Любовь Ваганова. — Шансов на наличие какой-либо врачебной ошибки крайне мало».
Мальчику вводили листенон, пропофол и севоран (именно этот препарат мог вызвать анафилактический шок). Скорее всего, ребенка на аллергические реакции не обследовали.
Столичный аллерголог Марина Переносова проверяет реакцию на лидокаин. После кожной пробы она сделает подкожную инъекцию и выдаст заключение. Так должен был поступить и самарский врач, прежде чем ввести ребенку наркоз. «Ребенок, наверное, не давался лечить зубы. Доктор не нашел подход к нему, чтобы усадить его в стоматологическое кресло, — предполагает Марина Переносова. — Есть, к сожалению, неаллергические реакции, которые связаны с фармакологическим свойством самого вещества. Об этом знает доктор. Он должен предвидеть возможные реакции и знать, что может быть».
Что произошло в том самом кабинете, где «лечат зубы во сне», установят следователи. Возбуждено дело о причинении смерти по неосторожности. «Убийство по неосторожности — это халатность врача: он не посмотрел, он не увидел, он не предугадал, — говорит доцент кафедры анестезиологии и реаниматологии Российской медицинской академии непрерывного профессионального образования Лев Николаев. – И я думаю, что анестезиолога не было в клинике».
Уколы анестезии в последнее время все чаще становятся смертельными. В июне в Санкт-Петербурге от пропофола внутривенно скончался балетмейстер «Мариинки» Сергей Вихарев. Он тоже пришел в стоматологию лечить зубы. «Осложнения возможны, если была передозировка, если анестезиолог неправильно подобрал дозу на массу тела», — поясняет главный стоматолог комитета по здравоохранению Санкт-Петербурга Андрей Яременко.
Какая доза пропафола была введена Вихареву, выясняет следствие. Равно как и то, почему артиста не смогли вывести из глубокого сна. Тем временем поликлиника, где это случилось, продолжает работать. Но комментариев здесь не дают: администратор прячется за стойкой, начальство отсиживается в кабинете.
Что стало причиной смерти пятилетнего мальчика в самарской стоматологии, еще только предстоит выяснить. Это может быть и передозировка, и некачественное лекарство, и подделка, и банальная халатность врача. Сегодня детская поликлиника закрыта «по техническим причинам».
Источник
Очередной случай смерти после укола обезболивающего проверяют следователи Архангельской области. 37-летняя жительница поселка Ильинско-Подомское после укола врача впала в кому, а затем скончалась — предположительно, из-за сильной аллергической реакции на препарат.
Подобные ситуации, увы, не редкость. В Омске в апреле после укола лидокаина впала в кому, а затем скончалась десятилетняя девочка. Следствие заявляло, что врачи больницы не проверили риск возникновения аллергической реакции на препарат. 29 июня в Красноярске от обезболивающего укола на массаже скоропостижно скончалась президент «Сибирской ассоциации гостеприимства» Марина Безфамильная. Бизнес-леди было 57 лет. В августе после визита к зубному врачу умерла жительница ХМАО. 7 сентября в частной клинике Ростова после укола в колено умерла 29-летняя девушка. В июне после укола в кресле стоматолога скончался балетмейстер Мариинского театра Сергей Вихарев. Комментируя этот случай, главный стоматолог Минздрава России, член-корреспондент РАН Олег Янушевич в эфире телеканала «Россия 24» заявил о том, что чаще всего причиной смерти становятся проблемы с сердечно-сосудистой системой.
«Общая летальность по наркозу бывает достаточно высокой, это связано с тем, что пациенты должны быть тщательно обследованы на предмет наличия тромбов и состояния сердечно-сосудистой системы. Перед тем, как давать наркоз, необходимо провести тщательное медицинское обследование», — заключил врач.
Ужасы о возможных «побочках» анестезии рассказывают и другие доктора. Осложнения после инъекций вообще могут быть самыми разнообразными. В августе сообщалось о том, что после нескольких смертельных случаев Росздравнадзор отозвал партию лидокаина.
Запугивать народ, конечно, нельзя, уверен главный специалист по анестезиологии-реаниматологии Минздрава РФ, завкафедрой анестезиологии и реаниматологии Российской медицинской академии последипломного образования Минздрава РФ, профессор Игорь Молчанов. Но, видимо, придется.
— Игорь Владимирович, все эти жуткие случаи – это что? Паленые партии лидокаина? Паралич сердечной мышцы?
— В принципе, лидокаин — достаточно устаревший препарат, но он очень хорош в кардиологии, при нарушениях ритма, при определенных состояниях. Как местный анестетик он тоже применяется много лет. Но у населения поменялся аллергофон…
— Внезапно? Т.е. не было аллергии, и вдруг она откуда-то взялась?
— Нет, аллергии были, безусловно. Вспомните новокаин, который лился рекой во все времена, и осложнений при этом было много. Когда появился лидокаин, перешли на него. Это поступательное развитие, связанное с тем, что каждый случай осложнения стал озвучиваться, то, что раньше мы, может, частично скрывали, чтобы не пугать население. Но сейчас же это – единичные случаи. Вот вы когда идете к хирургу, вы уверены в том, что все будет отлично?
— Многие люди хирургам все мозги вынесут, чтобы сделали аллергологические пробы. Боятся отека Квинке!
— Вот в этом все и дело. У каждого вмешательства – любого, какое бы оно ни было – есть риск. Рискуем и мы, и пациенты. Чаще все бывает идеально гладко, но не всегда.
— А как же пробы? Пусть сначала уколют 0.1 мл и посмотрят, есть ли реакция. Правда, они неохотно это делают.
— А все не так. Сейчас практически отказались от проб на чувствительность, поскольку эта проба может послужить стартовым механизмом для аллергии. Вот эта самая микродоза, которую ввели внутрикожно, может сенсибилизировать – организм будет более чувствителен к этому препарату, чем до укола. Поэтому сегодня пробы не делают. Это действительно убийственная штука. Это делать нельзя. Но рассказывать вам всю иммунологию и аллергологию я не буду, это сложно.
— А как же жить? Точнее, выжить?
— Жить надо бодро и надеяться на то, что все будет хорошо.
— Не получается. Один дед в Москве недавно пошел к зубному и помер там. И таких случаев много, как мы видим из СМИ.
— Смотрите, у стоматологов есть совершенно великолепная гамма препаратов, ультракаин и так далее, специалисты-стоматологи могут перечислить все их достоинства и недостатки. Только что утвердили список жизненно важных препаратов, в том числе, левобупивакаин, стоматологи его знают давно, но сейчас его включили в список жизненно важных, с тем, чтобы у наших докторов и пациентов ассортимент препаратов был шире. Он может применяться не только в стоматологии. Так что в этом направлении мы работаем, и Минздрав работает достаточно активно. Отменить сразу все широко распространенные препараты невозможно, но внедрением новых занимаемся.
— А вот этот левобупивакаин не вызывает аллергии?
— Такого не бывает. Все чужеродное, что вводится в организм, может вызвать аллергию. Но все меньше и меньше!
— И как окончательно снизить риски при походе к врачу?
— Давайте не будем всех запугивать!
— А что их запугивать, люди идут к зубному и не выходят оттуда.
— Не надо драматизировать ситуацию. В гугле можно найти все, что угодно, но теперь пересчитайте это на общее количество обращений. К сожалению, врач обязан занимать позицию риска, но риск здесь минимальный. А вы насобирали конкретные случаи и не хотите их рассматривать в глобальном масштабе.
— Не хочу, потому что следующими можем быть и мы с вам, не дай бог, конечно. Или вообще не ходить к врачам? Жизнь дороже.
— Вы так рассуждаете, пока это касается только зуба. Жить захотите – пойдете. А представляете себе объем и риск большого хирургического вмешательства на сердце, например?
— Там работает большая команда, включая анестезиологов, это как раз не страшно. А вот у стоматолога или в поликлинике – страшно.
— Человек всегда должен быть насторожен. Без рисков ни одного вмешательства, никакого, повторюсь, не бывает. Йодом можно помазать – и получить проблему. Моей горячо любимой теще перед уколом обрабатывали кожу салфеточкой со спиртом из аптечной упаковки. И прям тут же на этом месте пошла реакция! Никогда этого не было. Вдруг появилось. И что теперь, вешаться? Не делать ей уколы? А настороженность должна быть, да. Поэтому сейчас пересматривают и перепроверяют наличие противошоковых, антиаллергических укладок в каждом процедурном кабинете, у стоматолога, хирурга и так далее. Потому что вероятность высока. Поэтому сейчас речь идет о том, чтобы вывешивать в общественных местах дефибрилляторы – риск есть! И Минздрав этим занимается.
— Но есть ли все-таки какие-то безопасные препараты?
— Есть! Вода.
Беседовала Юлия Кундухова
Источник
В субботу бабушка повела 4-летнего Артемку Иванова лечить молочный зуб.
— Помогите, доктор! Внучок всю ночь мучился, прям на стенку лез — такая боль дикая. Может, посверлите?
Наталья Першина, стоматолог, проработала в поликлинике только год. Но уже научилась общаться с детьми. Она немного поворковала с Артемкой, мальчик успокоился, послушно открыл рот и дал осмотреть зубик.
— Да уж… Зуб так подпорчен, что его будет проще вырвать, — нахмурилась врач.
— А больно не будет? — спросил малыш.
— Не волнуйся, маленький, — улыбнулась доктор. — Сделаем тебе укольчик, ничего не почувствуешь.
— Да ничего! Новый вырастет! — подбадривала мальчика бабушка. — И уже не молочный, а самый настоящий. Будь умницей, потом тебя мороженым угощу.
Врач набрала в шприц лидокаин и сделала укол.
И… Артемка вдруг тяжело задышал и стал заваливаться в кресле на бок.
— Нет, — испугалась и доктор. — Боже, он теряет сознание!
Врач потрясла малыша за плечи:
— Маленький, только не отключайся!
Потом бросилась к шкафчику с лекарствами и достала нашатырь. Артем от едкого запаха даже не вздрогнул.
— Кошмар! Срочно вызывайте «Скорую»! — закричала врач.
Было понятно, что сама она не справится и нужна реанимация. Уже через десять минут вокруг кресла, в котором умирал маленький Артемка, сгрудились врачи:
— Готовьте электрошок, будем «включать» сердце! Он не дышит.
И через несколько коротких, но тягучих минут:
— Все, не успели…
Артем умер.
В понедельник провели вскрытие. Судмедэксперты тоже не смогли назвать точную причину смерти.
И врачи, и следователи считают: все дело в препарате, который дала Артемке стоматолог. Именно от него у мальчика остановилось сердце. Но что конкретно, пока все-таки не ясно: плохое лекарство, передозировка или аллергия — сказать пока трудно.
Следователи забрали ампулу на экспертизу. Вот проверят лекарство — тогда скажут точно. Но на момент подписания номера никто так и не сказал нам, какая из трех версий для следствия стала основной.
После страшного происшествия жители Вологды стали избегать «чумной» поликлиники.
— Даже с острой болью не идут, — посетовали в регистратуре. — Боятся. Хотя у нас никогда такого не было. Наша поликлиника — одна из старейших в городе. Уважаемая в народе. Была…
По городу поползли слухи, что врач Наталья Першина сошла с ума от переживаний, пыталась убить себя и сейчас лежит в психбольнице. Она и в самом деле ушла на больничный, но лежит дома, в шоке, с серьезным нервным расстройством.
— Она сильно переживает, — говорят коллеги по работе. — Не то что журналистов, даже никого из нас, друзей и коллег, видеть не желает.
На похороны маленького Артема Наташа не пришла.
Родственники Темы на кладбище были чернее земли. Мама с трудом держалась на ногах, как только гробик опустили в могилу, подруги увели женщину в машину. Сама она не могла сделать и шагу — отнялись ноги.
Бабушка поставила на свеженасыпанный холмик поминальную чашку, но не с водкой, а с соком. Рядом положила крупное румяное яблоко.
— Внук их так любил…
КОММЕНТАРИЙ ПОЛИКЛИНИКИ
Ольга РЕУТОВА, главный врач детской стоматологической поликлиники № 2 Вологды (где и произошла трагедия):
— Я здесь работаю с 1980 года, и на моей памяти таких случаев не было. Бывают у людей различные аллергические реакции, порой самые непредсказуемые. Но лидокаином мы пользуемся давно, ничего такого не было. Эту ампулу изъяли следователи, но мы уже использовали несколько ампул из этой же упаковки, все было в порядке.
ДРУГОЕ МНЕНИЕ
Зам. главврача вологодской станции «Скорой помощи» Татьяна РАЗОВА: Это была передозировка!
— Я дежурила в субботу с самого утра. Когда мы получили вызов из поликлиники, сразу отправили бригаду. Диагноз они поставили уже в первые минуты — у мальчика был отек легких от передозировки лидокаина. Аллергическая реакция проявляется по-другому. Мы тут же выслали вторую бригаду — реанимации. Наши врачи делали искусственную вентиляцию легких, дефибрилляцию. Но спасти от передозировки лидокаина не смог бы даже гемодиализ. Наши врачи звонили из поликлиники, мы советовались. Поднимали всех специалистов. Но даже если бы мы в тот момент всю кровь Артему «поменяли», влили новую кровь — это бы уже не помогло. Мы не смогли спасти ребенка.
(Продолжение темы читайте в материале «Обезболить можно и без риска для жизни!»)
Врач попала в больницу с диагнозом «психоз»
— Наталью я сам отвез в психиатрическую больницу, — рассказал нам Денис, брат врача, сделавшего смертельный укол Артемке. — Врачи поставили диагноз «реактивный психоз», накачали сестру успокоительными. У нее уже начались галлюцинации. Постоянно виделся умирающий мальчик.
— Она рассказывала, как все было?
— Это трагическая случайность. Наталья хороший врач. Она прекрасно знала, что в стоматологической практике для обезболивания используют исключительно 2-процентный раствор лидокаина. Поэтому и в этой поликлинике никогда не было 10-процентного раствора. Он в работе с детьми в принципе не нужен.
Когда Наталья пришла утром на работу, на ее столике лежала уже распечатанная упаковка с ампулами, которая осталась со вчерашнего дня после работы другого хирурга. Пачка была почата, в ней не хватало пяти ампул.
Поэтому, когда сестра делала укол Артему, она работала как с уже привычным препаратом. А лидокаин оказался 10-процентным! Фактически получается виновата врач — не взглянула на надписи на ампуле. Но у нее даже в мыслях не было, что здесь может оказаться что-то другое.
Хирург, работавший накануне в этом же кабинете, также использовал 2-процентный лидокаин. Так что есть версия о подмене лекарства в ночь с пятницы на субботу. И следователи должны сейчас эту версию проверять. Кому могло быть нужно подставлять Наталью? Не понимаю.
Источник
Человек смертен. Он умирает везде: дома, в гостях, на улице, в транспорте, на работе, на сцене, на футбольном матче. В больнице самой собой также умирает. Так почему же он не может умереть в стоматологическом кресле?
В год в России происходит примерно 300 миллионов посещений стоматолога (средний россиянин ходит к нему дважды в год). Средняя продолжительность приёма – 1 час. То есть, 2 часа в год человек проводит у дантиста. В году 24 х 365,25 = 8766 часов. Следовательно, 1/4383-ю долю своей жизни человек тратит на лечение и наблюдение за полостью рта. Ежегодная смертность в России порядка 1,9 млн человек. Соответственно, чисто статистически в год в кресле стоматолога из них должны были бы умирать 1900000/4383 = 433,5 россиян. Или более 1 человека ежедневно. В реальности в год в России смертность от стоматологических манипуляций составляет 50-100 человек в год. Поэтому корректнее задавать вопрос: почему так редко умирают люди в стоматологическом кресле?
Таким образом, СМИ освещают только малую часть стоматологических смертей. Если бы их было больше, на них бы журналисты вообще перестали обращать внимание (никого же гибелью пациента в онкологическом или кардиологическом отделении не удивишь). Не было бы псевдосенсаций — не было бы и дополнительного нагнетания страха и гнева.
Самым лучшим способом снизить вероятность летального исхода на приёме стоматолога является тщательный уход за собственной полостью рта и регулярное наблюдение у квалифицированного специалиста. Тогда оперативное вмешательство либо не потребуется вовсе, либо будет минимально инвазивным и, возможно, его можно будет провести без анестезии.
Если личная гигиена не идеальна, и требуется лечение под анестезией — в первую очередь необходимо предпочесть местную анестезию препаратами артикаинового ряда (ультракаин – это один из таких препаратов). На него микроскопически редко (менее 1 случая на 100 млн инъекций) встречается анафилактическая реакция. Лидокаин и новокаин многократно опаснее. Наличие адреналина (эпинефрина) в стоматологической карпуле даёт повышенные риски осложнений со стороны сердечно-сосудистой системы, но, к сожалению, местная анестезия без него во много раз менее эффективна. Поэтому его делают в большинстве случаев, несмотря на риски. Если у вас высокий болевой порог (например, боль при сверлении не чувствуете совсем или лишь слегка) попросите анестетик без адреналина (например, Ультракаин Д).
Не нужно малые стоматологические операции проводить под наркозом из-за одной лишь прихоти. Только при наличии противопоказаний к местной анестезии (что встречается крайне редко).
Аллергологический анамнез действительно каждый пациент должен знать назубок. Лучше забыть собственное имя, чем аллергию в прошлом на тот или иной лекарственный препарат.
А вот кожные пробы перед приёмом стоматолога делать не нужно. Вреда больше, чем предполагаемой пользы. Во-первых, аллергическая реакция анафилактического типа может точно так же развиться от самого тестирования, как и от инъекции. Риск летального исхода одинаков. Во-вторых, аллергия бывает не только немедленного, но и замедленного типа. Тогда аллергия может развиться через 1-6 часов (до 24 часов) после теста. То есть, когда пациент будет уже дома. Нет смысла делать кожные пробы и заранее (даже под присмотром бригады реаниматологов). Отрицательный результат аллергологического теста в прошлом не даёт никакой гарантии, что не разовьётся аллергия в будущем. Более того, это дополнительная сенсибилизация организма и повышение вероятности анафилаксии при следующей встрече организма с лекарственным препаратом. Если кто-то желает на серьёзном уровне изучить проблему кожных проб, вот ссылка (необходимо знание английского): https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC5535928/
Иммунноферментный анализ (ИФА) и прочие внеорганизменные аллергические тесты безопасны, но неэффективны. К сожалению, с их помощью также нельзя гарантировать себя от анафилаксии (чаще таким образом ложно обвиняют безобидные анестетики в грехах, которых нет в реальности).
Обвинять стоматологов в халатности и незнании реанимационного протокола контрпродуктивно. Ни один человек не сможет выполнить какую-либо сложную работу хорошо, если делает её первый или второй раз в жизни. Какими бы выдающимися теоретическими знаниями он не обладал. А абсолютное большинство стоматологов не сталкиваются за всю свою карьеру с терминальными состояниями ни разу. У реаниматологов-профессионалов с двадцатишестилетним стажем процент успешной реанимации далеко не 100%. Ожидать чудес от стоматолога в этом плане совсем наивно.
Источник
